Моя мама любила рассказывать о своем детстве. Она родилась в 1929-м, а я — в 1976-м, — это было как глазок на двери машины времени.

Учительнице по классу фортепиано, кстати, ее имя — одно из немногих, которые не отложились в моей памяти, я была послана в наказание за что-то страшное. Своим абсолютным безразличием к инструменту и предмету я выводила ее из себя настолько, что орать и щёлкать деревянной линейкой по моим пальцам она не стеснялась даже в присутствии мамы.

Мы неслись в лес. Летали по кустам, и на длинных ушах чистопородного спаниеля оседали стаи лютиков. Мы бежали к фонтану, и Том медлил немного, а потом со всего маху плюхался и плыл за палкой. Вылезал в два раза похудевший и бежал ко мне — отряхиваться.

Искать подарок — дело непростое, я и раньше пробовала и оставалась ни с чем. Но в этот раз всё должно было получиться. По крайней мере, попытаться стоило. И вот, дождавшись, пока родители уйдут, я начала поиски…

В детстве я Шибенника боялся — мама за порог на пару минут, ведро с помоями вылить, а мне уже страшно, страшно, даже когда он и не выглядывал из-за коридорной двери. А он выглядывал.

Моя сестра всегда всё делала лучше всех. Она выигрывала все-все конкурсы и олимпиады: по рисованию, по шахматам, по математике, по прыжкам в длину, по бегу на сто метров, на двести и на пятьсот… «Больше всего на свете я люблю участвовать в каких-нибудь соревнованиях и занимать какие-нибудь первые места», — говорила она.

Каникулы кончались. Все уже приехали с дач. Но всё равно было страшно скучно. Мы слонялись по двору и не знали, куда себя деть. Тут прибежал Костик и сообщил, что Борька и Мишка построили на дереве шалаш. Костик младше нас на два года. Когда тебе десять — это существенно.

Папа на день рождения подарил две толстенные тетради: одна тёмно-фиолетовая, шершавая на ощупь, солидная, вторая – розовая, матовая, с маленькими блестящими сердечками в углах страниц.

На дворе осень, вы болеете, надо полоскать горло, капать в нос горькие капли и пить невкусные лекарства. Одна радость – можно лежать, воображать себя пиратом… И слушать Букник-радио!

После возвращения из роддома мама очень изменилась. Димка больше не был любимым сыночком, солнышком. Отныне все ласковые слова доставались маленькой дочке, а сын был вроде собачки – подай да принеси.

Родителям почему-то кажется, что ребёнок должен постоянно что-нибудь делать – играть в машинки, есть овощной суп, читать по слогам, рисовать роботов, смотреть «В мире животных». Если не спит, конечно.

На обочине сидела старушка. Хиленькая, маленькая. Она держала котёнка. Трёхцветного. Крошечного, намного меньше даже самой маленькой старушки.