Особые книжки про особых детей

В рамках Московской международной книжной выставки (ММКВЯ) 5 сентября в 13.00 на стенде издательства «Нарния» пройдет круглый стол «Книги про «особых детей»: социальный заказ или нравственная необходимость?»

Букник-младший обратился к Светлане Панич из издательства «Нарния» с просьбой рассказать о том, как сегодня складывается ситуация в этом секторе детской литературы. Существуют ли современные книги для особых детей в России? Насколько они популярны?

«Во многих странах тема особого ребенка, его взаимоотношений с окружающим миром вошла в художественную литературу довольно давно. Активно эта проблематика начала осваиваться после Второй мировой войны, но была заявлена еще в начале XX века, за что советские педагоги, особенно в 20-30 годы, обвиняли «буржуазную» литературу в «ложной чувствительности» и «культе слабых». Вспомним хотя бы «Поллианну» Элинор Портер, «Таинственный сад» Фрэнсис Бернетт или цикл повестей Сьюзен Кулидж о Кейти. Несколько лет назад в Кембридже прошла конференция, посвященная художественной литературе об особых детях, в которой участвовали не только критики, но и читатели-подростки, в том числе инакоодаренные. Они говорили о том, зачем нужна такая литература, чего от нее ждут. И сам факт конференции, и глубина обсуждения, а главное, общественный отклик, который вызывает такая литература, ее педагогическая востребованность (она непременно присутствует в школьных и библиотечных рекомендательных списках) говорят о том, что подобные книги – не маргинальное, «благотворительное» направление, а полноценный участник литературного процесса, к которому читатель и критик предъявляют те же требования, что и ко всей остальной словесности. К книгам про особых детей относятся так же, как к самим особым детям, то есть серьезно и уважительно, отсюда и высокий художественный уровень, и проблематика, явно выводящая за пределы отношений «больной-здоровый».

В России дело обстоит иначе. В детской литературе XIX – начала XX вв. особые герои хоть редко, но присутствовали, достаточно вспомнить хрестоматийное – «Слепого музыканта» Короленко или чудесную сказку-притчу Мамина-Сибиряка «Серая шейка», ту же Чарскую… Потом, по известным идеологическим причинам, они исчезают: ребенку в советской литературе для детей полагалось либо быть всегда здоровым, либо сразу умирать героической смертью за правое дело, но, главное, ему полагалось жить, «как все». Исключения есть, но совсем мало: особых героев мы встречаем у Катаева («Цветик-семицветик»), у Алексина (за что его обвиняли в пессимизме), у Владислава Крапивина («Самолет по имени Сережа»), у Альберта Лиханова («Солнечное затмение»). Дело не только в жестком идеологическом нормативе, но и в том, как воспринимались особые люди тоталитарным сознанием: им не отводилось места в полноценном обществе. Предел внимания для «других» – интернат, о чем так жестко и правдиво писал Гальего. Книгам о них не находилось места в литературном процессе.

Пока самую верную интонацию, на мой взгляд, нашли два российских автора: Екатерина Мурашова (повесть «Класс коррекции») и Николай Назаркин (повесть «Изумрудная рыбка»). Оба произведения были отмечены российскими книжными премиями – и это дает надежду на то, что, пусть медленно, но мы все-таки меняем «угол зрения».

В 1995 году Нина Демурова подготовила аннотированный каталог «Спасательные книги»: что читать детям в трудных ситуациях жизни». В 2001 году при поддержке посольства Швеции вышла книжка М. Вэнблад «Птенчик Короткие Крылышки», а в 2003 году издательство О.Г.И. совместно с Всероссийской государственной библиотекой иностранной литературы при поддержке фонда «Открытое общество» выпустило серию «Мы вместе». В нее вошли восемь книг об особых детях и подростках – семь художественных и одна документальная, написанная бабушкой девочки по имени Кушла, – о том, как ребенка, родившегося с множеством генетических отклонений и обреченного на физическую и умственную отсталость, «вытащили» книги.
Книги распространялись бесплатно, в основном по библиотекам, социальным институтам, лечебным и реабилитационным центрам, поэтому о них мало кто знал. Тем не менее, они вызвали многочисленные, хотя и противоречивые отклики читателей и критиков (см., например, весьма показательную рецензию Марии Порядиной «Гуманитарии пропагандируют гуманность»). Полярность оценок, несомненно, свидетельствовала о том, что это болевая «точка» для общества, которое не знает, что с этой болью делать. Как верно передала общее чувство та же Мария Порядина, «если есть мир людей «с ограниченными возможностями» – то надо ведь как-то к нему относиться?»

Следующий этап — книга «Неутомимый наш ковчег: опыт преодоления беды» издательства «Нарния».С нее началась одноименная серия, в которую войдут не только обращенные к детям художественные тексты об их непохожих сверстниках, но и документальные свидетельства, в том числе дневник британского аутиста. И, наконец, книги, адресованные взрослым, помощникам и друзьям, о том, как сделать жизнь инакоодаренных людей полноценней и ярче.
Конечно, выходило и многое другое. Я намеренно не называю здесь все современные издания о людях с особыми потребностями, тем более что очень тщательно и вдумчиво составленный рекомендованный указатель можно найти на сайте Московской центральной городской библиотеки имени А.П. Гайдара.

И все же, как сказала Светлана Бейлезон, редактор «Неутомимого ковчега» и мать особого ребенка, которому уже 28 лет: «На сегодня элементарно нет информации, поэтому человек без серьезных проблем практически не имеет возможности задуматься о том, КАКОВО человеку больному просто жить и что такое болезнь, боль».

Поэтому мы хотим
1. Вместе подумать:
• о том, как говорить об «особости», о болезни и боли с теми, кого учили, что «главное – здоровье и быть, как все люди»;
• о том, что дают подобные книги самим особым детям и их ближайшему окружению;
• о том, какова нравственная, социальная и культурная задача такого рода книг;
• о том, какими в художественном, педагогическом и прочих отношениях эти книги должны быть, чтобы их адекватно воспринял современный читатель.
2. (почти утопическое, но все же) Привлечь общественное внимание в надежде на то, что найдутся люди, готовые поддержать, по крайней мере, издание подобных книг. Или хотя бы продолжить серьезный разговор о том, почему это важно, почему особые люди – не объект спорадических благодеяний, а сами благодеяние для общества, которое хочет стать нравственно здоровым, а принимать их, помогать им – значит, в конечном счете, помогать самим себе…

К сожалению, книги про особых детей всегда будут некассовыми, неприбыльными, и в этом они похожи на своих героев, которые тоже ощутимой прибыли не приносят. В Европе такие издания отчасти поддерживает государство, отчасти социальные фонды. У нас же, по крайней мере, на нынешнем этапе очень многое будет зависеть от позиции издательства: там, где в системе приоритетов присутствует нравственная задача, такие книги востребованы будут».