Взрослые и их тараканы

Одни боятся глубины, другие — высоты, третьи — темноты, четвертые — змеи, вылезающей из унитаза. Я боюсь глубины, высоты и змеи из унитаза — тоже. Но больше всего на свете я боюсь насекомых, конкретно — тараканов.

Четыре года назад в «Большом городе» Лев Рубинштейн написал: «Ужас-ужас. Вечно мы, закрутившись со всякой текущей общественно-политической хренью вроде всяких идиотских выборов-перевыборов, упускаем все самое главное и судьбоносное. Пока мы тут умничаем, благодушествуем и бранимся, как малые дети, от нас тихой сапой ушли тараканы. Ушли, не попрощавшись. Их нет больше с нами. "Они ушли", как сказал бы все еще действующий российский президент, если бы его вдруг огорошили вопросом о причине исчезновения тараканов».

Все обеспокоенно подхватили: а ведь и правда они исчезли. Боже, боже, куда же делись наши тараканы!?

Лично я подозреваю, что те тараканы, которые остались, сделали это исключительно мне назло. Они меня преследуют. Я встречаю тараканов в тех местах, где их быть категорически не должно: вот он, на прилавке дорогого супермаркета, шевелит усами из-за огромной бараньей ноги; на новоселье в свежеотремонтированной квартире — смотрите, он посягает на мое белое полусладкое! Не так давно в университетской столовой я едва не выпила таракана вместе с кефиром!!!

Я не знаю, когда начала их бояться, но точно помню тот момент, когда поняла, что они меня преследуют. Как-то раз таракан залез мне в ухо.
Однажды ночью я проснулась от того, что в ухе что-то скребется:

— Женя, Женя, я умираю, у меня в ухе — таракан! Он прогрызет барабанную перепонку! — попыталась я разбудить тогда еще будущего мужа.
Будущему мужу хотелось спать:
— Сашок, если бы тараканы могли повредить барабанные перепонки, на каждом углу висела бы реклама «купите наши исключительные ночные затычки для ушей от тараканов»!

Я поплакала и уснула. К утру скрестись не перестало. Кто-то посоветовал залить в ухо водки. Скрипы прекратились, но в ухе явно что-то было. К врачу идти я стеснялась.

Потом ещё кто-то посоветовал залить в ухо подсолнечное масло: якобы тогда он всплывёт (о боги мои!). Разыскать масло в общаге оказалось сложнее, чем водку, но у меня получилось. В ухе стояла гробовая тишина, но ничего не всплывало.

Через два дня в семь сорок пять утра я сидела у кабинета лора. Первой в очереди.
— Ну, что там у нас?
Я шёпотом (чтобы не услышали приличные люди за дверью) пытаюсь из себя выдавить правду:
— Вы знаете, такая история странная… Наверное, я одна — такой урод в этой жизни… Мне неловко, ведь у вас еще не было таких случаев…
— Что, таракан в ухе? Зина, шприц и кювету!

Пока я нервно сглатывала, мрачная блондинка Зина подставила какую-то миску, схватила гигантский шприц с водой и под мои вопли «Вы повредите перепонку!» залила в ухо литр воды. В ухе что-то забулькало, я поняла, что всё-таки жива, и открыла глаза. В этом момент Зина сунула мне под нос миску:
— На, смотри, какой огромный!!
Надо ли говорить, что в середине девяностых в районной поликлинике не было нашатыря?

С тех пор у меня остался трофей — медицинская карта, в которой написано: «… из левого уха извлечено инородное тело — таракан». И с тех пор я точно знаю, что они меня преследуют.